Горнист 10/10

Октябрь надвигается храбро – могильное солнце страны.

Упавшие яблоки с яблонь в траве неопрятной видны.

Я здесь – я не дым, не химера, и, в злой вовлекаясь кураж,

Мне вторят, как в Зимнем эсеры, сограждане: «Отче, не наш!»

Я лихо горланил «Орлёнка», горнил на заре в купола –

За то пионерка Алёнка мне душу в залог отдала.

Бомжихой потом в преисподней – в подземке на старой Сенной –

Стояла она и на взводе сипела о доле иной.

Не вспомнил сначала, но дробью мурашки по телу. Горнист,

Дудел я в бараках за Обью, зардевшись от ленинских искр,

И в Дантовом круге, зубами сжимая расплавленный горн,

Где лавы кровавое знамя немело в расщелинах гор, –

Ничто не тревожило, сроду не знал я сомненья атак.

Не помню, на чай или воду я сунул старухе пятак

И смутною тенью неловкой побрел осмотреться в раю…

Во след прошипела Алёнка: «Верни, сука, душу мою!»