Праздник 10/10

Здесь праздник всё же был, но вышел вон 

не узнанный никем – мир то и дело 

бряцал в кимвалы с верой оголтелой, 

и самозванцев чествовал... а он, 

не требуя ни власти, ни хвалы, 

присаживался в сквере на скамейку 

к чудным волхвам в ушанках из цигейки, 

но, будучи с похмелья, и волхвы 

его не признавали. Наугад 

он дальше брёл, он обращался снегом 

и воздухом, насвистывал на беглом 

синичьем языке, пока ягнят 

своих молчащих, свой елейный хлеб 

мир пожирал под медный гул кимвала, 

и утро всё никак не наставало, 

и тьма ползла в пустующий вертеп. 

За вещностью, за тонкой плёнкой сфер, 

в тех ойкуменах, что за гранью зренья, 

мешая запах снега и сирени, 

всё ворожил усталый парфюмер 

над колбами времён, но, видно, дух, 

им сотворённый, выветрился где-то – 

ни тишины, ни праздника, ни света, 

одни слова, что вновь бормочешь вслух. 

Но здесь, в столпотворенье голосов, 

не вспомнит даже колокол набатный 

все без вести пропавшие когда-то 

потешные полки озябших слов… 

А тьма ползла, и так из века в век… 

Но ветер треплет белые страницы, 

и спящему младенцу в яслях снится 

снег, пахнущий сиренью, тихий снег…