Диссидент 10/10

Диссидент

Александр Бочаров 55

                                                    (Отрывок из "Держи своё слово")

                          Юг Западной Сибири, г. Осинники, июль 1962 — сентябрь 1968 г.  

       В начале сентября зазолотились купола пожелтевших верхушек высоких берёз. Тополя и осины начали неторопливо снимать свой наряд, чередой падающих, кружащихся листьев. Осеннее разнообразие красок и расцветок с нежностью ласкает взгляд. Выдался сухой, тёплый день.
        Николай получил паспорт с пропиской и шёл по аллейке старого, полузаброшенного, неухоженного сада шахты № 9. Около развалившейся летней танцплощадки, на деревянной скамейке с железобетонными тумбами хрущёвских  времён, сидели его старые знакомые.
Поздоровались, пожали друг другу руки. "Неумытый" присел, поговорили кое о чём и ... не о чём (лясы поточили), покурили. 
Виктор Громов ("Тихоня") и Краснопёров Олег ("Червонец") — битые мужики, когда-то отсидели по три года за хулиганку по малолетке, потом встали на путь исправления, пристроились на шахте, но в душе и в теле, иногда, ой, ой да пробьётся корявой порослью блатата неуёмная.
Олег приобрёл навыки удачного и отчаянного "каталы"; после получки с азартом играл в картишки на деньги, применяя меченые карты и некоторые другие шулерские приёмы. 
Виктор Громов "продвинулся" в другом направлении. Как рассказывают работяги: "Дальше некуда".
Лет шесть назад, работая крепильщиком на участке № 4 шахты № 9, он повздорил с подземным мастером, который частично не закрыл наряды на выполненные работы. "Тихоня" ходил, канючил, искал правду-матку по кабинетам комбината, но то ли Громов тихо просил, то ли правда где-то затаилась, а толка не было.
В конце концов ничего не добившись, он, после очередного наряда на подземные работы, крепко напился в раздевалке "мойки", а кое-кто говорил, что и травку покурил. "Тихоня" взял рабочий топор (крепильщики топоры и пилы носили с собой в раздевалку) и ... в чём мама родила пошёл через сквер шахты на трамвайную линию, которую торжественно запустили в эксплуатацию двумя годами раньше описываемых событий. 
Он сел голышом на деревянные шпалы, между ног положил топор и перекрыл трамвайную одноколейку между остановками "Стройгородок" и "Шахта № 9. Весь городской экологически чистый транспорт встал на прикол.
Некоторые мужики пытались подойти, но "Тихоня" озверело рычал, умело размахивал топором и бубнил, что рванёт "колотушку" — немецкую трофейную гранату, аккуратно завернутую в портянку и припрятанную в резиновый сапог.
Через час приехало городское начальство, прикатила милиция, примчались две пожарные машины, карета скорой помощи и санитары из Калтанской психиатрической больницы во главе с главврачом. 
        Администрация, управленцы и хозяйственники под руководством председателя горисполкома и первого секретаря Осинниковского горкома КПСС  на всякий случай спрятались за стенами трамвайной остановки. Они долго и горячо что-то обсуждали, спорили, суетились. Энергетикам дали команду обесточить все ближайшие электрические линии, затем пригнали два бульдозера и пожарные, укрывшись за ножи — отвалы трактора, стали заливать "Тихоню" струями воды из двух брандспойтов.
      Первые гидравлические удары были слабенькие, напором воды не удавалось вырвать шахтёрский сапог с засунутой портянкой из цепких рук Виктора.
Приехала третья пожарная машина и работа закипела. Одной струёй проливали по телу Громова: его живот то вдавливался, то расправлялся, то вдруг раздувался; какое-то углубление, похожее на ямку, перекатывалось в след бьющей воды. Рот "Тихони" несимметрично перекашивало, временами он открывал его, как пескарь, выброшенный на берег. 
        Следующей гидравлической атакой, с использованием трёх брандспойтов, Громова запрокинули между рельсов, крупным планом  мелькнула его незагорелая белая задница, тело завалилось на шпалы, пропитанные креозотом и залитые водой. Мощным напором струи из второго брандспойта наконец-то из рук Виктора вырвали резиновый сапог, который перелетел через рельс и упал с насыпи трамвайного полотна под мостик. Туда медленно пополз сотрудник горвоенкомата, снаряжённый в бронированный жилет с нахлобученной на голову армейской каской. Вместо предполагаемой ручной гранаты, он обнаружил в сапоге лёгкую двухкилограммовую  кувалду без рукоятки.
Когда топор отлетел от тела "Тихони" на расстояние чуть больше, чем длина его вытянутой руки, и он был окончательно обезоружен, к нему подбежали два санитара и прижали его к шпалам. К "Тихоне" подошла полная женщина в белом халате, обнюхала новоиспечённого пациента, посмотрела зрачки, прощупала пульс и поставила укол. Виктор как-то неожиданно притих, срыгнул, посмотрел опустошённым взглядом и сник.
Его завернули в грязно-синее одеяло и запихнули в машину с надписью "Медвытрезвитель".
       Через сутки радиостанция "Голос Америки" сообщила:
"В посёлке Осинники шахтёр Тихонин, возмущённый беспределом местных властей, приковал себя к рельсам железнодорожной магистрали Новокузнецк (Сталинск) — Таштагол и потребовал выполнить нарушенные конституционные права, но через три часа его освободили от оков и насильственно бросили в психиатрическую больницу города Калтан".
         После выписки из больницы, Витьку Громова по состоянию здоровья перевели с подземного крепильщика на должность поверхностного лесогона на лесосклад шахты № 9. К старой кличке "Тихоня" прибавилась новая — "Диссидент".
Однако поведение, повадки, интересы и пристрастия возмутителя спокойствия остались прежними; он работал, как все, пил в меру и продолжал на деньги играть в карты...