Сказ о городской падалице 10/10

В час глухой, когда улиц во чреве тщетой прогорят фонари, 

городская падалица восстаёт от земли,

в этот час, когда бредит трава на небе, бредёт по земле трава —

закружится у падалицы едина на всех голова,

постучит ей в сердце свинцовый выхлоп, Четвёртый Рим, 

спросит: «выди, в ноги пади! а после и поговорим».

А над городом память травы небесной — смог да зола — 

о любви лепечет ей падалица спохмела, 

забродившей фруктовой нежностью, раем заёмным смердит —

приложись-ка ушком в поребрик, прислушайся, удивит: 

«мол-де соль трав земных неразменна, блаженна, она — подзол, 

галунами луны расшит путеводных небес камзол..»

Звон-трава земная прикажет пьяно: «восстань да иди!» —

встрепенётся червивое сердце в немой худосочной груди. 

И прозреет подвига трепет падалица тот час, 

задохнётся пряно: «эй! иду на вы!», протрубит да пойдёт на вас.  

Ей ночная птица сторожко курлыкнет — «никшни, лежи! —

глянь, от нимба фонарного молоху равновелики бредут бомжи».

И ведёт их не долг, не морок, не стон, не предвечный страх —

соколиный-змеиный голод белокаменного нутра.

Как Луна из-под облаков в травы земные отвесно себя прольёт, 

так рука человечья плод с тёплой землицы возьмёт.

В нимбе света фонарном присядет мужик на лавку, разинет рот,

и заплачет один на весь город стоглавый за тысячеликий народ.  

Эти слёзы горючие пыль разрисуют в узор парчи —

исступленьем дорог наших дороги, лунным песком горячи. 

Опрокинется город червивым яблоком, выхлопом, ржавым узлом, 

и забудется бомж на скамейке убогим пораненный сном,

меж мозолей баюкая падалицу, как дочь, 

                                                                               и блаженную весть 

повторяя изглоданным сердцем — 

«Долги нам остави! и хлеба насущного выпеки днесь!»

28.09-04.10.2018г.                                        г. Москва, Тимирязевская