Св. старец Филипп 10/10

Оставив Клин в углях и корчах,

До Головни и до Твери

Царёвы псы мочили морды

В снегу и родственной крови.

Ждала их Тверь, затмясь метелью,

Дурным предчувствием горя.

А старец в Отрочевой келье

Молил за грозного царя:

За умягченье сердца – свЯтой

Просил молитвой у Христа.

Икона теплилась, проста,

Зелёно-масляной лампадой.

Весь скит не спал. Луна блестела.

Привратник, истощён постом,

Крестясь и охая, несмело

Ворота отпирал ключом.

Пред ним кромешники предстали:

В руках тяжёлые пищали;

Блистали бердыши, в луне.

Из них Скуратов выступает:

«Доподлинно известно мне,

Здесь старец грешных нас спасает

Молитвой долгой и постом.

Веди нас к келье, да скорее!»

Робеет служка, чует шею,

Как вор пред острым топором.

Филипп сидел над книгой ветхой,

Губами молча шевеля,

Светильник восковой и бледный

Горел, сиянье распыля.

Вдруг, дверка скрипнула соснова,

Чернец чуть вскинулся – и снова

В Писанье взоры погрузил.

Но незнакомец дверь раскрыл:

«Привет тебе, отшельник строгий!

Смиренно просит Иоанн:

Благослови его дороги!

Лукавым враг наш обуян.

Благослови нас, старче: люто

Отмстим коварному врагу!» –

С тем подступил к нему Малюта.

И ждёт. Но старец: «Не могу».

И, зная наперёд благое,

И казни видя наперёд,

На зло кровавое, лихое

Благословенья не даёт.

"Пришёл ты в мирну келью, знаю,

По душу грешную мою:

Её я Господу вверяю,

Тебе – лишь старость отдаю».

Оторопел Малюта бедный,

И горло дряхлое схватил,

И так держал что было сил

Минуту-две, при свечке бледной.