Слепёнков Станислав. Стихотворения 10/10

Два колеса – подобие тележных

Два колеса – подобие тележных,
Фанерный кузов с крышей голубою,
И в кузове,
стоящие на льду, –
Вместительные банки жестяные.
А в банках –
Бело-розовое счастье:
Мороженое детства моего!
И дядя Паша в белом одеянье
Неторопливо клал кружочек вафли,
Обычной ложкой черпал в банках счастье
И наполнял им простенькую форму,
И сверху снова вафлей накрывал.
С усмешкой доброй
Фокусника жестом
Выталкивал мороженку из формы
И рыжему счастливцу подавал.
Зажав в руках нагретые монеты,
Толпились мы,
Дрожа от нетерпения,
Лизнуть скорее круглое, как солнце,
Но холодком наполненное чудо…
Потом,
Когда война отгромыхала,
К нам не вернулся славный дядя Паша:
Остался он под пеплом Сталинграда…
И наделяли нас воскресшим счастьем
Седые неулыбчивые тёти.
И мы опять толкались у тележки
Со взрослыми порою вперемешку,
Которым после горя и лишений
Хотелось тоже в детстве очутиться.
Нас опаляло яростное солнце,
Но мы терпели очередь за счастьем,
Как терпят нынче давку за коврами…
Мороженое детства!
Пацанята
Теперь седыми стали мужиками,
Но до предела жизни не поверю,
Что хоть один из них не вспоминает
Про наше бело-розовое счастье,
Про круглое, желанное, как солнце,
Холодное,
Как наш уральский снег!..


Я на Саткинском тихом вокзале

Я на Саткинском тихом вокзале
Трачу время по мирным часам.
Мне о бывшем
Не ветры сказали:
Это бывшее – пережил сам.
В душу прошлое холодом дунет,
Вспомню горе заломленных рук.
На виске голубого июня –
Ненавистный фашистский паук.
Мужиков,
рвя нутро,
паровозы
Увозили в кровавую даль.
Возле пыльной вокзальной берёзы
Под колёсами горбилась сталь…
Много лет тишина на перроне,
Но не скажешь «отставить!» слезам.
Мчатся памяти красные кони,
Хлещут гривами мне по глазам…

Шёл первый год послевоенный,
И был ещё несытым он.
Я помню:
В Сатке немцев пленных
Работал целый батальон.
Грузили брёвна днём и ночью.
Была охрана не строга.
В тринадцать лет я близко очень
Увидел клятого врага.
Жарой к воде манило лето…
Но спорам не было конца:
Быть может, тот,
А может, этот
Оставил Витьку без отца?
Кормили русским хлебом фрицев.
Кормили…
Был такой приказ…
Не знали мы,
Как долго длиться
Могла бы ненависть у нас…
Однажды женщина несмело,
Припав к оградному столбу,
Стояла долго и смотрела
На чужеземную толпу.
С висков в глаза струилось небо,
А с грязных немцев – сто потов.
Она держала пайку хлеба
На пять в семье голодных ртов.
Потом горбушку отломила
И молча немцу подала…
…Не понял я:
Какая ж сила
Во всепрощении была?!


Об одном тревожились мы только

Об одном тревожились мы только:
Чтоб никто не смог нам помешать…
В сорок первом с Нестеровым Колькой
Мы на фронт наладились бежать.

Взяли мы, надеясь на удачу,
Табели свои за первый класс,
Шесть картошек, луку и в придачу
Самосаду взяли про запас.

Больше брать – мы думали – куда уж!
Всё на фронте выдадут сполна…
И на рельсы станции Бердяуш
Нас людская вынесла волна.

День октябрьский был уже на склоне.
Был он полон гула и гудков.
Мы в одном длиннющем эшелоне
Увидали с Колькой моряков.

Их везли на запад с океана:
Всю бригаду – прямо под Москву…
Падал пар отметками тумана
На давно прибитую листву.

Паровозы глотки надрывали,
И махал руками семафор,
И тревогой грозною из дали
Било в душу радио в упор.

Годы, годы, сердце сохраните,
Я его в минувшее верну…
Подошли мы:
– Дяденьки, возьмите!
– А куда вам?
– Тоже на войну.

Ждали мы, глазея восхищённо
На тельняшки, ленты, якоря…
После старший вымолвил смущённо:
– Пацанята, это вы уж зря!
Сами, что ли, немцев не остудим,
Не отрубим лапы у зверей?
Марш домой! А то – сердиться будем.
Пожалели б лучше матерей!
Эй, братва! Харчи давай ребятам! –
А глаза – темнели от тоски.
Отказались мы бы, да куда там:
Сладко пахли хлебные куски!

Прокричали громко:
– По ваго-о-нам!
Громыхнули разом буфера.
Долго шли мы вслед за эшелоном,
А потом – молчали до утра…

Тех матросов вдвое старше стал уж,
И не всё мне нынче по плечу.
Но всегда на станции Бердяуш
Перед горькой памятью молчу.

* Ж/д станция (и одноимённый посёлок) в Саткинском р-не Челябинской обл. В годы Великой Отечественной через неё шли основные потоки грузов из Сибири, Дальнего Востока, Казахстана и эшелоны с воинскими частями на запад.

Людское жильё

Людское жильё.
Не село,
не деревня:
На Каменке-речке –
Обычный кордон.
К нему подступили
Вплотную деревья,
И кажется
В мире затерянным он.
Под пеной ольхи
Серебрится речушка,
Под куполом неба –
Четыре избы.
Над крышами серыми
Плачет пичужка,
Под крышами –
Вдовьих четыре судьбы.
…Слезинки смолы
На коре золотистой,
Вечерняя дымка
Родной стороны.
Никак не остудится
В Каменке чистой
Горячий осколок
Далёкой войны.

---------------------------------

https://stihi1941-1945.ru/item/350-lyudskoe-zhiljo