Фотограф Иудеев. Часть 3 10/10

9.

Как трогает за сердце

С торчащей ватой дверца!

За нею молодые

Построили семью.

Но сердце ноет нежно:

Дух дилетантства прежний

Подует – и кифару

Потрогает мою.

Жилец за всё берётся:

Он пишет и рисует;

Как Рыбников, гитару

Снимает он с гвоздя.

И вроде бы и всуе…

А что же остаётся? –

Прожить без дилетантства

Практически нельзя! –

В фатере караковской,

На улице Ольховской

Имея дочку Лену

И Галочку жену;

Влезая в шаровары

И мучая гитары

Басово-вдохновенно-

Шелковую струну.

А ночью, ходом чёрным,

Спешит к нему проворный

Фотограф Иудеев,

Худой, как лунный свет.

Сквозь двери он проходит,

И тихой цаплей бродит,

И на жильца наводит

Свой беспощадный «ФЭД».

10.

Троллейбусного парка

Директор превосходный

С бутылочного горла

Снял синюю фольгу.

И пил он простоквашу,

Похожий на доярку, –

Напиток столь народный,

Как тёлка на лугу.

Директор Фарисеев

Не жал, не прял, не сеял.

Скомандовал: «Скорее,

На линию бегом!»

И тысяча усатых,

Голубеньких, глазатых,

Поплыли за Булата

Рассветным огоньком.

И так они поплыли,

И барда подхватили:

Очкарик-Окуджава

В окошке – как урюк…

И тут, беды скорее,

Явился Иудеев.

И этот день лежалый

В футляр защёлкнул вдруг.

11.

Та самая Леила,

Что «Беломор» курила,

И что похоронила

Троих мужей седых, –

Как ходики сипела,

Бранилась и старела,

И бегала быстрее

На тапочках кривых.

Та самая Людмила

К фотографу ходила,

Через моста перила

Смотрела «на путя».

Там плавали вагоны:

Цистерны, как бидоны,

Товарные, как ящик

Без ржавого гвоздя.

Там маневровый бегал

Без цели, с фарой бледной.

Зелёный пассажирский

Тянулся, как всегда.

А Павловна спешила,

И Павловна курила,

И Павловна успела,

На фото отснята…

На мраморе щерблёном

Несхожестью не дурят

Пришедшего под липу

Цыганские черты

В овале обрамлённом, –

(Ну разве что не курит)

А вылитая Люда,

И волосы седы.

12.

Не так давно, лет сорок,

А может, сорок с лишним

Тому назад, печально

На станции глухой,

Фотограф Иудеев

С пыхтелочкой из вишни

Стоял во мгле вокзальной

И мне махал рукой.

Счастливо оставаться!

Вагоны поезд дёрнул;

Басово, как Моторин,

Запел электровоз.

«Вы будете сниматься?», –

Спросил фотограф в чёрном.

И бабочку поправил,

Знакомую до слёз.

«Не буду я сниматься», –

Сказал я и заплакал.

И медленно фотограф

Поплыл назад, назад, –

Носильщики-татары,

Шатеночки под лаком...

И превратился в точку

Мой век, как говорят.

         Конец