Веркин хлеб 10/10

     Несколько лет тому назад  по  осени довелось мне побывать на своей малой родине. От железнодорожной станции прошла

знакомым путём по мостику через речушку  и наверх, до родной улицы. За долгие годы она не изменилась, только подлесок за
огородами превратился в густой лес.  Дом, в котором прошло моё детство, был давно разобран ,  на его месте росли берёзы - раскидистые,вольготные,  было заметно, что этот уголок  им очень понравился.  

     Зашла в гости к своей однокласснице, чем несказанно обрадовала её . После сытного  стола  мы достали старые фотографии и предались милым воспоминаниям.

 - А  Тагаров  мостик-то  через Дактуйку до сих пор цел, - удивилась я.

-  Несколько раз уже поправляли, бережём,  - ответила Галя,  и далёкое прошлое напомнило обоим об одной
истории…

        В конце нашей улицы, которая сбегала с бугра к весёлому лугу, всю весну пустовал один из домов. Говорили, что  в него
должна заселиться   учительница с семьёй  - в школе был недобор педагогического состава , но  она так и не приехала, а вначале лета дом вдруг оживился, наполнился детскими голосами и вскоре все узнали о  новых жителях. Странными они были, эти
жители. Хозяйка – высокая, худая, молчаливая и с ней   - шесть пацанов. Старшему  было лет 14, звали его Тагар, остальные – мал мала меньше, имён не помню. А вот имя хозяйки  запомнилось, тоже было странное для того времени  –Виола, но  все почему-то звали её Веркой. Женщину можно было назвать красивой, если бы не  худоба – цыганистого вида , с тёмными глазами,  с
большим  узлом чёрных волос,  она обращала на себя внимание, но всегда старалась быть незаметной. И ещё у женщины   была слабость – приложиться к бутылочке. Пила дешёвое вино, правда, пьяной никто её не видел, но об этой пагубе знали, потому что приходила на работу с запахом.  А работать  Виола устроилась в пекарню, что она там вытворяла с тестом – неизвестно, только хлеб в её смену выходил из печи настолько  вкусным, что расхватывали его моментально. Даже из районного центра приезжали за Веркиным хлебом. В общем, несмотря на всестранности, женщину  в посёлке  приняли, а  слабости прощали.

     Мужа у Виолы не было, никто не знал, что с ним и где он. Всю  мужскую работу по дому выполнял Тагар, старший сын. Такой же худой, длинный и  молчаливый – он всегда был в работе – носил вёдрами воду из водокачки, благо она была рядом, колол дрова, возился в огороде, присматривал за братьями, которые до самой осени гоняли босиком по улице.  В школе Тагар ни с кем не общался, после занятий спешил домой и никому не удавалось вытянуть его из семьи.

     Так прошли  осень и зима. А весной все увидели, что Верка заметно поправилась. Не сразу бабоньки догадались,
что она беременная, а уж когда дошло до них, то кудахтали по всему посёлку – в магазине, в бане, в клубе, в пекарне. Кто, когда, где?!  Некоторые стали подозревать своих мужей,  вспоминать их отсутствие в доме, месяцев восемь тому назад, а Виола, дождавшись срока, тихо уехала в район  и через неделю вернулась с живым свёртком. В свёртке была девочка! Вот тут-то и узнали  товарки по  работе, что она давно бредила девочкой, окончание каждой беременности ожидала с трепетом и плакала, когда оказывался мальчик.

     Девочку назвала Радой. Через три месяца Виола вышла на работу . Это была другая женщина . Все удивлялись такой разительной перемене – исчезла худоба, в глазах появился тихий свет радости; Виола перестала сутулиться, ходила прямо, с открытым взглядом, и главное – ни  грамма спиртного. Могла включиться в разговор, смеяться и шутить. Одного боялась –
показывать доченьку кому-либо, только бабушке Шуре Гребенюк  и доверяла -  соседке, которая была у Виолы в няньках. Сглазу
боялась. Баба  Шура говорила, что Рада – чистый ангел: волосы  кудрявые, а глаза  небесного цвета…

     После 7 ноября я вдруг почувствовала себя плохо – тошнило, болел правый бок и, кажется, была температура. Мама отвела меня в местную больничку – доктор оставила в палате, сказала, что понаблюдает до вечера. Я приняла таблетку, прилегла и
уснула. Проснулась  от какой-то тревожной суеты – мимо меня в другую палату бегала медсестра и там слышался  сдавленный плач...Во второй палате на кровати  лежала маленькая девочка – огромные синие её глаза , не мигая, смотрели в потолок, тёмные кудрявые волосы почему то были мокрыми…Виола стояла на коленях, держала девочку за ручку, куда была бесполезно воткнута игла капельницы, и плакала, уткнувшись в подушку. Нет, не плакала, она страшно и глухо выла – мои коленки задрожали  и я отключилась, очнулась только в машине. Меня увезли на скорой помощи в райцентр и вырезали аппендикс. На следующий день ко
мне приехала мама. Она рассказала, что девочка  умерла от воспаления лёгких  - Виола поздно обратилась к врачам, боялась,
что люди сглазят.

-
Мама, а что за имя такое – Рада, разве так называют девочек?

-
Рада, наверное, от слова «радость»… Ты слушайся врачей, донечка, и поправляйся скорее,  мы по тебе очень скучаем…

     Виола все дни проводила на кладбище, почернела вся. Морозы начались нешуточные и Тагар не пускал маму к могилке, тогда она напивалась и лежала, бесчувственная , лицом к стене...

  К Новому году в школе установили ёлку и её освещением должен был заняться Тагар, но он не появился. На следующий день мы узнали, что Виола с ребятами уехала. Куда и с кем –  также никто не знал.

     Прошло много лет, но историю с девочкой Радой в посёлке помнили, на её могилке  летом кто-то всегда высаживал анютины глазки и клал детские игрушки. Однажды в поселке появился мужчина с девочкой лет шести. Остановился у председателя
сельсовета  тёти Паши Пожаровой. Это был Тагар со своей дочерью . Он построил беседку над могилкой  сестры и подрядился к  рабочим  , которые меняли старый мостик через речку.  Новый мосток  получился лёгким, ажурным,  а на концах перил Тагар вырезал стилизованных лошадок…

     На следующий день  моего приезда мы с Галей посетили  всех своих односельчан, покинувших мир земной , поговорили с ними, как водится в этих случаях,  и подошли к беседке, которая стояла в стороне от основных захоронений. Осенние листья медленно падали на крышу,  из побуревшей зелени на могилке  кое-где  ещё выглядывали анютины глазки. На памятнике была только одна надпись – Ашимова Рада. И всё. Больше ничего – ни отчества , ни дат.

-А знаешь, как  Тагар назвал свою дочь ?, -
спросила Галя.

-
Рада?

 Нет, её имя Вера.