Стужа 10/10

1

Не ломит февральская стужа

Костей дезертирам седым…

А в небе фабричном, простужен,

Стоит-не шелохнется дым.

У храма, где тёплой иконой

На царство венчались цари,

Солдаты срывают погоны,

Счастливые, как упыри.

Девический визг раздаётся

И хохот, и пьяная брань…

И Всадник в лазури несётся,

Простёрши железную длань.

2

И снизу, и слева, и справа

Шинелей и войлок, и снег…

И тенор визгливо-картавый:

И в небе стоит человек.

"Отбросьте сомненья и страхи!

Пропейте, протрусьте войну!.."

А снизу – фуражки, папахи

Да пара сапог на кону.

И холодно в шапке бараньей,

И солоно режет в гортани…

…И ползает аглицкий танк;

В окопе пусты пикельхельмы…

Спешит мимо лавки питейной

Мадам по фамилии Бланк.

3

Вечерний город затянуло;

Вокзал чернеющий промок.

И возвращается понуро

С войны в шинели длинной Блок.

В фуражке с маленькой кокардой

И в башлыке, как атаман,

Он схож с каким-то государством,

Где вечно – холод и туман…

Ямщик молчит во всю дорогу,

Глухой ворочаясь спиной…

И начинает понемногу

Поэт беседовать со мной.

4

Не граниты морды львиной,

Не фабричные гудки:

В кабаках гуляй, рванина!

Нынче льготны кабаки.

Побродяжим забесплатно

Со тальяночкой вдвоём.

Острым ножичком в парадной

Толстопузого пырнём.

И потом зальёмся песней,

Как голодные волки...

А к утру на мёрзлой Пресне

Сложим головы в тюки.

5

Расшаталася вьюга косая,

По февральским дорожкам кривым…

Дай, прохожий, тебя попугаю

Я австрийским затвором стальным.

Сапоги за серебряны гроши,

А шинель за керенки отдам

Тыловой замерзающей воши:

Я пардону прошу у мадам.

6

Неву сковал тяжёлый лёд.

Сверкает шпиль адмиралтейский.

Большой из Штатов пароход

Застыл у пристани халдейской.

Темно семнадцатой зимой

Послу в пыли голубоватой…

И пишет женщина домой

В свободой дышащие Штаты.

«Мадлен, у нас течёт бачок

И не хватает спичек серных.

Зато есть свечи – и ещё

Муки три фунта и консервы…»

Бесшумно тает керосин,

Беззвучно угли догорают…

И, как влюблённый Аладдин,

Метель стекло перетирает…

И еле слышны сквозь пургу

Сухие выстрелов гремушки...

И я оплакать не могу

Её ирландские веснушки.

7

Эх, война, кабатчик пьяный,

Беспробудных друг ночей!

В беспардонности твоей

Виновата обезьяна,

Что у серба на плече:

Ходасевич Владислав –

За мистический свой нрав.

И ещё – в костисых щёчках –

Немец в цейсовских очёчках,

Сверху кайзеровских бельм

Нахлобучивший штальхельм.

8

Ты отвернулась; словно птицы,

Взглянула ты куда-то вбок:

Я видел чёрные ресницы –

И твой младенческий висок…

Надела шапочку глухую,

И, может быть, ушла туда,

Где Блок размеренно тоскует

В стихах, как детская беда.

9

Как чудно в мучице снежной,

С молодой на голубках,

Прокатиться – и, вспотевши,

Утонуть в её мехах!

У неё веснушки рыжи

И морозною зимой;

У неё глазок бесстыжий –

Как червонец золотой.

Ах ты, девка с антресолей!

Уж давно тебе не впрок

Ни цыгане, ни застолья,

Ни воровский кошелёк.