Снова - итальянские 10/10

    Венецианская картинка

Там рынок рыбою сверкает,

Теснясь, как остров средь морей;

Там жадно чайки ожидают

Кишок и красных пузырей.

Там на прилавке скользком где-то,

По жабры рублена, воздета

Акулья голова с иглой;

Кальмар глазастый, словно студень…

А узкий путь на лодке труден

Вдоль стен с цветочною копной…

Мне жаль: Венецию не быстро

Я позабуду вдалеке –

Шуршанье робкое батиста

И ножку в розовом чулке.

               *  *  *

Ах, как завидую я Вам,

Что Ваша ножка по холмам

Скользит – по мураве зелёной!

Где дом с решётками в цветах

Стоит ковчегом на волнах

С потёртой фрескою мадонны.

Или – скульптурный барельеф,

Где ангел, пухлый лик воздев,

Парит над перистой долиной.

Или – соборный полумрак,

Где падре, строгий, как монах,

Средь яркой утвари старинной…

Я не завидовал нигде

И никому под небесами:

Но храмы зыбкие в воде

Я вижу Вашими глазами!

А пиний плоская хвоЯ,

Где Данте брёл на самом деле…

Теперь несчастливей Сальери –

Но и богаче Крёза я.

               *  *  *

Написала брови чёрным

На готическом лице.

На соборе золочёном

Месяц в радужном кольце.

Напоила, приютила.

Обласкала, как могла.

Целый век её могила

Среди моря прождала.

Увезла её гондола

В пышной раке, под холстом.

Потускневший взгляд весёлый,

Брови писаны углём.

                      *  *  *

Там разлеглась Флоренция, пышна, –

И лев на шар опёрся у порога…

Там Девы Чистой облик, как весна,

С Младенцем пухленьким, как сдоба.

Там мул бредёт под тяжестью тюков,

И прачки голени купают в Арно.

И там звучит мотив моих стихов –

Неповторимый, лучезарный.

Там Рафаэль не кончил полотно,

И ничего о вечности не знает,

А Форнарина уж глядит в окно:

Шумит трамвай – и проезжает.

                       *   *   *

У Микеланджело есть странные фигуры.

Как будто он «рабов» ваял с натуры –

И не закончил: камень груб везде,

И барельефом выступают члены.

Почти готовый тот, что в бороде,

А этот – держит ношу всей Вселенной,

Взвалив на плечи, головы же нет:

Она ещё слита с отвесной глыбой…

Так и стихи надеется поэт,

Лежащие в столе безвольной кипой,

На пенсии, в домашней тишине,

В халате, в белоснежной седине,

Шлифуя, править до скончанья века…

Мечтать не ново: в воле человека

Загадывать на двадцать лет вперёд…

А там глядишь – и года не пройдёт:

Перевернётся, встанет вверх ногами

Весь мир вокруг: бог с ними со стихами!..

И порассудишь здраво: хороши

Они и так для вдумчивой души.

Что править их? – они уже в народе:

И вольны… как рабы Буонарроти.

         Гоголь в Риме

С самим собою не лукавя

И ощущая Рим как дом,

Мешает Гоголь православье

С холёным папским ремеслом.

В салоне у Волконской сидя,

Глядит в окно который год:

Мицкевич из собора выйдет,

Жуковский мимо проплывёт…

И итальянка на подножку

Коляски, вдруг, поставит ножку:

Прощально хлопком зашурша:

И плавный скрип исчезнет где-то

Среди времён… и у поэта

Слезой наполнится душа.

                 *  *  *                   А.Г.

Не итальянка Вы: Москвичка.

Живёт в Вас милая привычка –

Словами речь не торопить;

Не помогать ей быстрым жестом,

Но, словно вихрь, срываться с места

И галереями бродить.

Черты провинции Вам чужды:

И моде следовать след-в-след

Вам нет нужды (а может, нужды –

Как говорил один поэт).

Для Вас, быть может, Фьорентино

Писал диковинны картины,

На холст тяжёлый выводя

Марии профиль чуть покатый

Глазастых ангелов пернатых

И неутешное Дитя.

                *  *  *

Великолепен ангел Россо!

Громадна лютня не по нём.

Как в небесах её он носит,

Летая в небе голубом?

Щекою к грифу он прижался,

Шалун, внимательный вполне.

Да так недвижим и остался

На Возрожденья полотне.

Струну шелковую неловко

Он детским пальчиком берёт.

И вьются кольца по головке

Который век, который год.