Имя врага или последняя метаморфоза V VI 10/10

V

20

Что ж, явление снов во плоти, 

это - повод искать и найти, 

и ловить безъязычье на слове, 

только что остаётся в основе?

Остаётся крушить-сотрясать 

бесконечную жизнь коротать,

не узнав за деревьями леса -

забытья дымовая завеса.

21

Значит, я - сотрясатель основ 

и десятки нетленных стихов 

в одночасье растут ниоткуда, 

наподобие райского чуда.

Потому-то они, верь не верь, 

не разбойником ломятся в дверь, 

а под сердцем толкаются глухо, 

доходя через время до слуха. 

22

Остаётся следить-наблюдать, 

словно бисер на нитку низать, 

иль досье собирать по крупицам. 

В этом деле нельзя торопиться.

Но и медлить особо нельзя. 

Человеческой жизни стезя,

это - годы, часы и минуты, 

в мире нету надёжней валюты. 

23

Это странно чуть-чуть или нет, 

что ничто не дешевле монет,

и что с детством душа порывает, 

а стихи, словно жар, накрывают.

Значит, юность похожа на сон, 

где вчерашнюю утварь - на слом!

Только тише и реже кошмары. 

Это - льгота, пока ты - не старый. 

24

Но не льгота - стихи, не паёк, 

это - сказка про ложь и намёк,

увертюру, любовь и разлуку,

а надежду узнаешь по звуку.

Но поверишь хотя бы на миг 

в то, откуда весь космос возник  

или ветхозаветная догма, 

скажешь: творчество богоподно. 

25

И покуда грозят письмена, 

растворяется соль, а слова 

истекают вотще раз за разом, 

ведь язык без костей и развязан. 

Так что главное свойство стиха 

в том, что нет ни строки без греха: 

от непрошенной скорби ползучей

до фатально-финальных созвучий. 

VI

 26

И зачем сомневаться в простом

сочетании слов? Дело в том, 

что любое подобие Божье, 

словно флёром, окутано ложью.

Так родятся стихи наяву, 

но вернемся ко сну моему. 

Вы слыхали историю эту,

о визите горы к Магомету.

27

Я - гора, и хожу неспеша, 

и огромность моя несмешна, 

а с покрытой снегами вершиной

Магомету кажусь нерушимой.

Я - гора, и мои воробьи 

омывают уступы мои,

восхваляя меня то и дело, 

верноподанно и оробело.

28

Ну а речь моя, словно река,

полноводна, и глубока, 

и до самого края Земного

дотечет стихотворное слово.

А стишата и впрямь хороши 

не за ради тяжёлой мошны, 

ради правды, что б ни означала,

и куда бы ни возвращала.

29

Возвращала на круги своя 

не тоска, не нужда, не земля, 

что маячит вдали, словно 'суша',

не возможность весомого куша. 

Возвращала, будила, звала, 

говорила живые слова,

эта жадность прикованных взглядов,

эта щедрость хвалебных докладов.